Цей матеріал також доступний українською
Андрей Перцев, российский политический обозреватель: россияне все еще поедут на отдых в Турцию, на это пока денег хватит, но растет безработица из-за масштабного ухода западных компаний, среднего класса коснется и она. (Фото:DR)
Андрей Перцев, российский политический обозреватель, живущий в Латвии, — о том, что происходит в ближайшем окружении Путина и в самой России.
Определенность политики, четкие цели и понятные стратегии теперь уже надолго не прерогатива России, полагает Андрей Перцев, российский политический обозреватель, который теперь живет в Латвии и сотрудничает с российскими либеральными СМИ. О том, как выглядит внутренняя политика России во время развязанной против Украины войны, как сильно сказываются западные санкции на жизни среднего россиянина и как меняется ближайшее окружение Путина на фоне системных военных неудач российской армии, Перцев рассказал НВ.
— Что происходит сейчас с позицией Путина и его ближайшего окружения в отношении войны в Украине?
— Ближайшее окружение Путина, к сожалению, уже не может ему возражать, оно явно подстраивается под самого Путина, полностью и безоговорочно. Самый знаковый для последнего времени пример — это выступление [первого заместителя главы администрации президента России] Сергея Кириенко на открытии памятника той бабушке, что вышла с красным флагом к украинским солдатам. Кириенко, несмотря на имидж либерала с убеждениями, на этом мероприятии и про нацизм говорил, и про миссию российского народа, и это такое явное подстраивание под воззрения Путина. Так же делают и многие другие, мы не знаем, насколько то, что они говорят, соответствует их настоящим убеждениям, но говорить исключительно то, что готов услышать Путин — это теперь новая норма.
Если говорить о параде 9 мая и выступлении Владимира Путина на нем, то мы в очередной раз увидели, что заканчивать войну российское руководство не собирается, оно собирается ее продолжать. Мы услышали также явные намеки на то, что Путин считает Донбасс своей землей. Он говорил — «мы сражаемся на своей земле», и это не было похоже на какую-то метафору, раньше такой риторики не было. До начала войны речь шла о целостности Украины, пусть и в рамках Минских соглашений, потом говорилось о денацификации, сейчас, высказывание про свою землю — это что-то новое, возможно предвестник референдумов на Донбассе и оккупированном юге Украины по вопросу включения этих территорий в состав России.
— На параде 9 мая были заметны новые лица, по-видимому, из ближайшего окружения президента РФ. Кто эти люди? Обычно тех, кто внезапно становится публичным, принято рассматривать как кадровый резерв Путина.
— Речь идет, по-видимому, о Дмитрии Ковалеве, сотруднике администрации президента, о котором после 9 мая появилось много домыслов. У адъютантов, близких к телу людей, которые занимаются обеспечением быта президента или охраняют его, как ФСО, действительно, часто складываются карьеры. Три выходца из ФСО становились губернаторами, один из них продолжает занимать пост, это Алексей Дюмин из Тульской области, был охранником Путина, и погибший в прошлом году глава российского МЧС Евгений Зиничев. То есть, традицию назначать близких к себе людей Путин вполне может сохранять, тем более, в период коронавируса круг его общения сильно сузился, это его постоянные собеседники в жизни и, по-видимому, к ним он испытывает гораздо большее доверие, чем к кому бы то ни было из своих публичных соратников.
И все же считать, что это потенциальные кандидаты на ответственные посты, я бы не стал.
— К кому же из своего окружения сегодня прислушивается Путин?
— Я думаю, мы видим ситуацию, когда Путин все менее готов хоть кого-то слушать, а круг близких людей предельно сужен. Даже [директор службы внешней разведки] Сергей Нарышкин и [глава Совета безопасности РФ] Николай Патрушев, которые были близки Путину не только по общему чекистскому прошлому, но и по общим интересам, например, к истории, уже кажутся достаточно отдаленными персонами. Нарышкин, к тому же, был еще и публично унижен на заседании февральского Совбеза. Если раньше часто было видно, что Путин говорит на языке этих людей, используя их аргументацию, то теперь ощущение, что Нарышкин и Патрушев говорят на языке Путина, их риторика упростилась.
— Если сейчас все стараются говорить словами Путина и максимально ему нравиться, насколько у президента РФ реалистичное представление о войне и успехах российской армии?
— Есть большие сомнения, что он получает объективную информацию, а главное, что он хочет ее получать. Мы видим, что президент находится в достаточно заряженном состоянии, когда говорит, что «мы на своей земле», «мы воины Александра Невского». То есть, он уже одной или полутора ногами стоит в истории и явно не хочет слышать альтернативные точки зрения, что ситуация в России — и в военном плане, и в экономическом тяжелая, какие-то планы не получается воплотить в жизнь. Опять же российское руководство меняет свои планы часто. Не только в отношении войны, но и, например, в отношении экономики — мы уже и Португалию догоняли, и ВВП пытались удвоить. Мы не знаем, верит ли Путин тому, что он сам говорит, но точно не хочет слышать иного. При этом неудачи армии объясняются тем, что против России воюет весь запад, потому не получается так быстро получить желанную победу, и вообще планы изначально были не такие, и противник другой и война теперь другая.
— Есть ли понятная стратегия России в этой войне, или все подвижно, и мы можем наблюдать только тактические шаги?
— Во многом з-за путинского взгляда на реальность окружение очень быстро меняет и цели, и то, чего Россия хочет достичь, и подачу данных. И мы видим хаотичную картинку, которую усиливают множественные политтехнологические объяснения того, что происходит для широких народных масс.
— Осталась ли в окружении Путина условная партия мира?
— Ее, к сожалению, не видно. Есть партия молчания, такая опция для ряда чиновников и топ-профессионалов в России точно есть. Возьмем даже губернаторов. Тот же Собянин [мэр Москвы] не ходит с георгиевскими лентами и значком в форме буквы Z, и ястребиных высказываний не допускает, а вот другие губернаторы так делают, тот же глава Санкт-Петербурга Александр Беглов. Крупные бизнесмены высказываются, но, с другой стороны, это бизнесмены не ближнего круга, не путинские. Роман Абрамович, Владимир Лисин, Олег Дерипаска — все они высказывались, пусть осторожно, но против войны — кто-то говорит, что нужен мир, кто-то — что санкции разрушительные и все нужно заканчивать. То есть для крупного бизнеса эта опция осталась, но не для бизнесменов из ближайшего окружения Путина. И то, мне кажется, круг будет постепенно сужаться. Тот же Кириенко долго был в партии молчания, а тут он заговорил, и как заговорил.
— Недавний уход с должности сразу пяти российских губернаторов в Украине посчитали связанным с войной. А что на самом деле происходит? Какие политические процессы в России сейчас важны, показательны?
— Исход губернаторов точно не связан с Украиной, эта история достаточно давняя, и об отставке пяти губернаторов говорили уже давно. Это плановый процесс, который прервался из-за войны, такие отставки обычно происходят в феврале-марте, а тут война. И мотивы их, понятно, кто-то из губернаторов не справляется, кто-то засиделся в кресле, а засидеться в кресле в стране может, в общем, только один человек.
Что до более широкой картины российской политики, то мы сейчас вошли в стадию замирания. Официально Россия войну с Украиной не признает, но и все большие политические процессы отгремели, как то выборы в Государственную думу в прошлом году.
— Военные неудачи имеют, как правило, обратную сторону — усиление террора внутри страны. Наблюдаете ли вы это?
— Во-первых, о неудачах войны в информационном поле не говорится, а если неудач нет в телевизоре, значит их и так нет для большинства россиян. Усиление репрессий связано с тем, что появилась статья за дискредитацию действий армии. Теперь по ней могут оштрафовать, арестовать на определенное количество суток или даже уголовное дело завести. Дальше работает логика российских силовиков — появилась статья, значит должны появиться и обвиняемые.
— Насколько коллективные западные санкции уже ощущаются в экономике России? Как ощутимы они для российского среднего класса, жителей больших городов?
— Жители больших городов пока не сильно ощутили на себе трудности войны, конечно, санкции ударили по карману, но многие люди по опыту 2014 года считают, что новые санкции можно легко преодолеть или обойти, как и те, прежние. Проблема в том, что прежние санкции действительно не были тяжелыми, но эта иррациональная уверенность, основанная на прежнем успешном опыте, сегодня доминирует.
Уже сегодня эти люди не купят себе мебель в IKEA, будет сложнее купить электронику, она стала дороже. При этом россияне все еще поедут на отдых в Турцию, на это пока денег хватит. Кроме того, растет безработица из-за масштабного ухода западных компаний, среднего класса коснется и она.
— Ощутили ли на себе санкции богатейшие люди России?
— Тут важно различать тех бизнесменов, кто завязан на российский бюджет, и тех, кто от него не зависит. Первые чувствую себя неплохо за счет того, что есть еще определенные резервы, особенно на федеральном уровне. Остальные, как тот же Лисин или Абрамович, влияние санкций на себе чувствуют и высказываются о войне негативно. Резких и серьезных движений не предпринимает никто из них. Мы видим громкое дело о продаже Олегом Тиньковым своих активов задешево Владимиру Потанину, но тут важно понимать, что Тиньков — не крупный бизнесмен, просто известный. Крупные держатели капитала предпочитают занимать выжидательную позицию.
— Сейчас мы видим хаотичную и невнятную политику России на оккупированных территориях Украины, кто сейчас за эти регионы ответственен и какие варианты будущего для них рассматриваются?
— Публично сейчас эти вопросы курирует Кириенко, в том числе, вновь захваченные регионы, понятно, что не только он, но и силовые структуры. Про будущее говорить сложно, публично российские политики говорят, что Россия на этих территориях навсегда, реальные же планы будут зависеть от успехов сторон в войне.
— Есть некий символизм в российской политике, постоянная привязка к каким-либо датам. Чего нам ждать от 22 июня?
— Мы многого ждали от 9 мая, но, как видим, ничего важного не случилось. Я думаю, важно понимать, что война, которую ведет нынешняя Россия, это прежде всего — война с реальностью и против это реальности. Потому любые иррациональные решения возможны. Поскольку в этой войне нет ясных целей, то Путин мог бы закончить ее в любой момент, обозначив нечто «победой», но мы видим, что этого не происходит. То, чего можно было бы ожидать 22 июня — всеобщей мобилизации, думаю, все же не будет. Соцопросы показывают, что это не самая популярная идея и никто не хочет идти воевать. Да, Путин может игнорировать российское общество, но не в экзистенциальных вопросах, что касаются каждой российской семьи. Думаю, даже он на такие риски идти не готов.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.
