Экономика после Майдана: Как Украине вырваться из экономической пропасти
Из открытых источников
Продолжая тему «экономики Майдана», попробуем найти примеры новейших успешных кейсов развития стран, которые не растиражированы в качестве «модельных примеров» для навязывания извне.
Следует четко понимать, что в настоящее время существует долгоиграющая практика «экспорта» моделей экономического развития. И успешность тут вовсе не является обязательным условием. Главной предпосылкой для экспорта модели экономического развития является общность революционного прошлого. В предыдущей статье мы уже увидели, что динамика роста экономики Армении и Грузии практически совпадают между собой, так как этот рост обеспечен общими конъюнктурными причинами и экзогенными (внешними) факторами. Но обычный украинец ничего не знает об армянский реформах и даже не назовет фамилию премьер-министра Армении в 2000-2007 годах, Андроника Маргаряна, при котором ВВП этой страны росло более чем на 10% в год.
Зато многие в Украине знают фамилию Саакашвили и чуть меньше – Бендукидзе. Причина подобной избирательности проста: Армения входит в Таможенный союз, ЕАЭС и является союзником РФ. Модель ее развития в рамках цветных революций не годится для экспорта в другие страны. Шанс на это появился у нынешнего главы правительства Пашиняна, и раскрутка его «модели роста» уже началась, но война внесла свои коррективы. То, что Грузия воевала с РФ, вышла из СНГ, делает ее модель развития пригодной для «экспорта» в другие страны постсоветского пространства, пережившие цветные революции. Если бы Грузия вошла в Таможенный союз и не воевала с РФ, а Армения, наоборот, взяла бы курс на евроинтеграцию и потребовала бы вывести со своей территории российские войска, мы бы наверняка сегодня обсуждали ереванские реформы и цитировали реформатора «Бендукяна» и во власти у нас высадился бы армянский, а не грузинский десант.
112.ua
В плане сравнительного анализа моделей роста показателен график увеличения ВВП в таких странах, как Кыргызстан, Таджикистан и Монголия. Население менее 10 млн человек, сырьевая специализация, отсутствие выхода к морю, усложненная логистика, постсоветский характер экономических проблем, соседство с Китаем и РФ. Но какая разная динамика. С одной стороны, революционный Кыргызстан: рост ВВП за десять лет с 4,7 млрд до 8 млрд долл. С другой – «автократичный» Таджикистан: рост валового продукта с 5 до 7,5 млрд долл.
Почти идентичная траектория. И «незаметная» по сводкам новостей Монголия, которая с населением в 3 млн человек (то есть в 2-3 раза меньше) генерирует ВВП на уровне 13 млрд долл. (рост с 4,5 млрд, то есть с той же точки отсчета анализируемого периода, что и в Таджикистане и Кыргызстане в 2009 году). Монголия показывает динамику ВВП на уровне 8-17% в год, лишь в последнее время замедлившись до 6-7%. А также рост ПИИ в экономику на уровне +30% ежегодно.
В Монголии нет феномена «массового» раскрепощения энергии общества в уличных протестах, о которых «будут писать» в учебниках. Зато там есть хороший пример динамичного экономического развития, о котором будут писать в научных монографиях. Монголия редко попадает на первые полосы мировых СМИ. Она скучна, как любая стабильно развивающаяся страна.
В Монголии создано Агентство «Инвестиции в Монголию» (сейчас — Агентство национального развития), которое является арбитром в инвестиционных спорах бизнеса с правительством и рекламирует страну на международной арене. Создан центр обслуживания инвесторов по принципу «единого окна», а также Совет по защите инвестиций, выдающий инвесторам государственные гарантии. Почти 46% инвестиций в горно-рудный комплекс Монголии – это ПИИ из Канады, с которой подписано соглашение о поддержке и защите инвестиций. Еще 17% — инвестиции из ЕС и 15% — из Китая. Кстати, из РФ – всего 0,5%.
Новости по теме
Сейчас Монголия развивает не только сырьевой комплекс и сельское хозяйство, но и промышленность (в частности, металлургию и легкую), транспорт, логистику, сектор услуг и цифровую экономику.
В этом контексте смешно сравнивать инвестиции из Канады в Украину и Монголию, а ведь в первой живет наша диаспора, а не монгольская. И наше правительство, заключая соглашение о создании ЗСТ с Канадой, так и не «додумалось» внести туда пункт о свободном движении инвестиций. Монголия сумела стать участником «Один пояс, один путь» с пакетом льготного кредитования со стороны Азиатского банка инфраструктурных инвестиций на 30 млрд долл.
Ключевое отличие Украины и Монголии, несмотря на схожесть их горно-рудных кластеров, в том, что азиатская страна сумела привлечь в этот комплекс реальные иностранные инвестиции, а европейская отдала их в рентное пользование нескольким ФПГ.
Правительство Монголии в отличие от нашего создало стратегию «Видение устойчивого развития Монголии — 2030», в которой определило ключевую задачу – диверсификацию экономики и минимизацию рисков, связанных с сырьевой зависимостью страны от ценовых шоков на международных рынках и доминированием одной отрасли над другими. К 2025 году Монголия планирует увеличить экспорт товаров с высоким уровнем добавочной стоимости с 15 до 25%.
В частности, поставлена цель нарастить удельный вес готовых товаров в общей структуре текстильного экспорта до 80% (переработка, а не вывоз за границу кож, шерсти и кашемира). Вместо экспорта сырой руды развиваются аффинаж золота и медеплавильные производства. Наращиваются объемы химической промышленности. Развитие страны осуществляется согласно последовательным этапам и в соответствие с иерархией задач и целей. Законодательно определена трехуровневая модель планирования: стратегия развития страны на 15-20 лет; государственная политика на 8-10 лет; тактические действия на 3-5 лет.
Пример Монголии нужен нам для понимания, как постсоветские страны переходят к модели опережающего развития и без социальных потрясений. Все, что для этого нужно, – это критически минимальный инвестиционный импульс, сформированный за счет прогнозируемой и четко сформулированной модели развития, направленной на формирование своего национального экономического кластера, с центром в виде прочного государственного управленческого ядра. В таком случае темпам роста экономики на уровне 10% и приросту ПИИ на 30% не помешает даже тот факт, что Монголия занимает 74-е место в рейтинге легкости ведения бизнеса, а Грузия — 6-е….
112.ua
В свое время МВФ сформулировал список самых динамично развивающихся стран в период с 2000 по 2016 год. В нем нет ни одной страны, где прошли бы классические цветные революции (протесты в Мьянме носили иной характер, а в Узбекистане волнения были подавлены). Это Китай, Мьянма, Эфиопия, Камбоджа, Узбекистан, Индия, Казахстан, Вьетнам, Ангола и Руанда. Все они выросли на 200-388%.
В списке «худших» — постреволюционная Ливия, любимый «греческий» пациент МВФ, охваченный гражданской войной Йемен, «зависимая» Пуэрто-Рико, которая «майданила» этим летом и где отличилась госпожа Яресько.
Динамично растущая Эфиопия дает нам рецепт развития почти такой же, как и Монголия.
Сегодня в Эфиопии реализуется комплексный план по структурной перестройке экономики, который предполагает, что к 2025 году страна станет производственным центром Африки в таких кластерах, как текстильная, кожевенная, пищевая промышленность, фармацевтика, энергетика. В отличие от наших планов «Украина-2020» или «2025» данная глубокая трансформация экономической системы имеет четкие источники финансирования: прямые иностранные инвестиции в размере более 10 млрд долл. в год, в том числе колоссальный китайский инвестиционный портфель.
Инвестиционный план Китая на африканском континенте осуществляется в настоящее время в соответствие с пекинской декларацией и пекинским планом действий, которые были приняты совместно Китаем и рядом африканских стран. Эфиопия является участником Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и обладает значительным проектным потенциалом с реальными источниками фондирования.
В ближайшее время к трем существующим индустриальным паркам страны добавятся еще девять и общее количество зон приоритетного экономического развития в Эфиопии достигнет 12. В стране уже размещены производственные мощности таких брендов, как H&M, Tchibo, и Phillips-Van Heusen (PVH).
Новости по теме
Экономический рост конвертируется и в увеличение доходов населения: уровень бедности начиная с 2000 года сократился с 50 до 31% населения.
Согласно данным аналитического отчета американской компании Stratfor (США) «Прогноз на 2019 год», ключевой тенденцией ближайшего года станет системное региональное усиление Эфиопии, чему будет способствовать и установление мира между этой страной и соседней Эритреей. Сама Эфиопия была названа в отчете «восходящей звездой», способной активно привлекать инвестиции как Китая, так и арабских стран, в первую очередь ОАЭ. Основные направления инвестиций: транспорт, энергетика, промышленность, добыча полезных ископаемых и туризм.
Основа экономической политики Эфиопии заложена в национальной Программе устойчивого развития и преодоления бедности, обусловленной низкими трудовыми доходами. Реперная точка программы – достижение темпов роста ВВП на уровне 7%+, что в последние годы с успехом и было достигнуто. Как было указано выше, уровень бедности при этом сократился в полтора раза. Как же собирается Эфиопия сохранять столь высокую динамику развития? Главным образом за счет роста уровня добавочной стоимости в сельском хозяйстве на уровне +7,5% и в промышленности — +6,6%. Базисом для достижения этих подцелей выступит увеличение производительности труда, а драйвером – приток инвестиций в базовые сектора экономики. Причем это могут быть как частные ПИИ (планируется увеличить их до 16-20% ВВП), так и государственные инвестиции (рост до 20% ВВП). Большая часть расходов государства концентрируется в секторе здравоохранения и образования, прежде всего в контексте повышения заработных плат. Характерно, что для достижения целей экономического роста Эфиопия активно использует как умеренную инфляцию, так и расширение дефицита бюджета.
МВФ и развитые страны Запада в отличие от Украины применяют к Эфиопии несколько иные форматы сотрудничества. Во-первых, эта страна беспошлинно поставляет значительную номенклатуру своих товаров на рынки ЕС и США, причем не имея с этими экономиками подписанных соглашений о создании ЗСТ. Происходит эта торговая экспансия в рамках программы «все, кроме оружия» и специального Акта США по беспошлинной торговли с беднейшими странами.
Во-вторых, кредитная поддержка для Эфиопии частично заменена на грантовую, что подразумевает, с одной стороны, целевое использование выделенных средств, а с другой — эти деньги не нужно отдавать и платить по ним проценты. Кроме того, МВФ согласовало с Эфиопией планку внутренних заимствований на уровне 1% ВВП. Это сделано как для снижения отношения внутреннего долга к валовому продукту, так и для сохранения внутреннего капитала для развития экономики, а не пополнения государственного бюджета. Представьте себе ситуацию, при которой в Украине Минфин мог бы привлекать с помощью ОВГЗ на внутреннем рынке лишь 35-40 млрд грн в год…
Разумеется, эфиопская экономика – это не молочная река в кисельных берегах. Но ее пример для нас может быть интересен несколькими важными моментами.
1. Не стоит надеяться, что рост бюджетных затрат сможет создать в Украине качественную инфраструктуру, в том числе дороги. Во-первых, не хватит денег, во-вторых, нет надлежащих механизмов контроля. Инфраструктуру нам могут построить инвесторы, просто нужно, чтобы по этим логистическим направлениям начали двигаться их товарные потоки.
2. Для преодоления трудовой бедности нужны высокие темпы экономического роста, а они появятся лишь при условии увеличения уровня добавочной стоимости, повышения производительности труда и встраивания нашей экономики в глобальные производственные цепочки. Нужны ПИИ и максимально возможный рост госрахсодов на образование, науку и медицину для сохранения конкурентоспособности нашего человеческого капитала.
3. Создать в масштабах всей страны качественную предпринимательскую среду уже не получится, нужен кластерный подход: создание индустриальных и технологических парков, то есть кластерных точек экономического роста.
4. Инвесторам нужны точки входа для инвестиций и одно «окно» для получения всех необходимых разрешений, а также проектный «эскорт-сервис». А для этого нужно поступиться частью «децентрализации» и частично «ущемить» в правах местные «общины».
5. Инвесторы уже не воспримут возникший у нас регулятивно-правовой гибрид, как его ни адаптируй в стандартам ЕС. Необходимы отдельные экономические кластеры с английским правом, отдельными судами, регуляторами, мультивалютным режимом и органами управления в виде совета инвесторов.
6. Крайне важна преемственность решений, то есть гарантии прав инвесторов должны кодифицироваться в виде Инвестиционного кодекса и найти отражение в Конституции.
7. Ключевые точки развития в 21 веке – это города, особенно концепция Пола Ромера относительно «чартерных городов». В то же время нынешняя политика, в том числе тарифная, в Украине репрессивна по отношению к мегаполисам, что может привести к их угасанию в ближайшие пять лет (кроме Киева). Украина нуждается в новой концепции экономической урбанизации.
В общем, рецепты динамичного развития удивительным образом похожи, а вот причины экономической деградации всегда имеют внутреннюю специфику. Почти по Льву Толстому. Но базовое условие роста – это даже не применение всего доступного инструментария. Это субъектность власти, равноправный внутренний дискурс и понимание контуров будущего. Нам осталось обрести первое, обеспечить второе и придти к третьему.
Алексей Кущ
Редакция может не соглашаться с мнением автора. Если вы хотите написать в рубрику «Мнение», ознакомьтесь с правилами публикаций и пишите на [email protected].
