Недавно в эфире News Front ведущий программы «На самом деле» Сергей Веселовский задал гостю вопрос: как такое случилось, что галичане смогли навязать свою волю, свою идеологию всей остальной Украине — людям русского языка, русской культуры, русским по духу. Гость «поплыл». Как и многие другие, он не раз задавал себе этот вопрос, но так и не находил ответа. Цензурного не в отношении русских украинцев, а в отношении российских элит. Остается «помахать кулаками после драки».
В 2012 — 2013 годах в Москве проходило немало российско-украинских «круглых» столов с незапоминающимися «округлыми» названиями. Заинтересовал один киевский политолог: не последнее имя, тогда довольно тонкий, чуть отстраненный наблюдатель, ныне умеренный, но убежденный патриот. Во всяком случае, слова: «агрессия», «аннексия» и «оккупация» еще недавно (до всеобщего «переобувания на лету») произносил без запинки с надлежащей твердостью в голосе и легким смакованием сдвоенных согласных.
Добрые наставники в свое время научили одному приему. Если тебе нужна именно информация или мнение эксперта, пусть «не под диктофон», изучи его последние публикации, пойми, за что у него «душа болит». Задай вопрос, не провокационный, мягкий по форме, на который эксперт, тем не менее, не может откровенно ответить публично. Тогда в кофе-брейк или на фуршете он подойдет сам. Чтобы выговориться.
И он подошел. Визави был осторожен, говорил преимущественно не от своего имени, а ссылаясь на мнение «одного знакомого», спрашивал, как нам самим видятся «идеальные» российско-украинские отношения, улыбался при упоминании Таможенного союза, ОДКБ и прочим благоглупостям: эксперт и журналист поменялись местами, и это становилось даже интересным. А потом перебил: «Короче, взаимовыгодное межгосударственное сотрудничество?». Ответ, естественно, был утвердительным. «Вы ничего не понимаете, — сказал эксперт. — Абсолютно ничего. В Украине никто пальцем не пошевелит (с иронией) „за дружбу“ между Украиной и Россией». И объяснил от имени «знакомого» почему. В общем-то, большая часть того, что следует ниже, вынесена по результатам того разговора, но не будем накручивать интригу и приберегать ключевую фразу под конец.
«Россия когда-нибудь заявит об упразднении Украины, как своей цели? Нет. Мир не поймет, — спросил и сам же ответил киевский гость. — А о чем тогда разговор? Массовой поддержки Россия в Украине не получит. Вы русских и русский язык у себя защитить не можете, до сих пор в советские „матрешки“ играете: первый секретарь — „национальный кадр“, второй — русский. Теперь даже хуже. Кто же поверит, что вы снова не сдадите русских в незалежной Украине? „Вы боритесь за свои права, за свою идентичность, нам это нужно, чтобы НАТО не продвигалось на восток, но вы всё равно останетесь украинцами, заложниками украинской государственности“? Так? Радуйтесь, что через 100 лет кто-то в Украине все еще остается русским. А каждый живет здесь и сейчас и хочет в этой жизни чего-то добиться. Вот такое мнение есть у людей».
Иначе говоря, какой бы замечательный договор ни подписали два государства — «1000-летний», «О Братстве и Любви Взасос», с ритуальным выниманием столбика на границе — русские украинцы, т. е. украинцы, относящие себя к русскому народу безотносительно к окончанию фамилии, в этот договор не поверят и драться за него не будут. Олигархат Украины всегда будет воспринимать любое реальное сближение с Россией как угрозу для себя, и он в этом прав. Самым же мощным инструментом противодействия этой угрозе был и будет галицийский национал-социализм, и от него элиты никогда не откажутся. Степан Бандера будет реинкарнировать во власти «независимой Украины» снова и снова, а любое улучшение отношений с Россией будет временным, до нового удобного стечения обстоятельств. Любой украинец понимает это лучше всей московской политтусовки.
После чего последовала удивительная в своей парадоксальности мысль. Правда, на опыте первого «Майдана», но чуть позже она блестяще подтвердилась и опытом второго — «Евромайдана». Именно политика России привела к майданам. Но не якобы поддержкой якобы пророссийских политиков: таковых на Украине никогда не было. Напомним, именно правительство премьер-министра Виктора Януковича при президенте Леониде Кучме разработало План действий по членству (ПДЧ) в НАТО, и тот же премьер уже при президенте Викторе Ющенко называл членство в НАТО своей «стратегической целью». «Дружба с Россией» для русофобского по определению украинского государства всегда была тактическим вопросом. Как, впрочем, и заигрывание с НАТО: шансов вступить в альянс у Украины и ранее было не много, а после 2008 года они практически свелись к нулю. В Кремле, конечно, всё это понимали и пытались сыграть по заданным правилам. Видимо, надеясь на возможность трансформации украинского государства. Русских украинцев, как было сказано, это не устраивает, они в такую трансформацию не верят.
Таким образом, у русских украинцев — украинцев русской, по сути, просто городской культуры — осталась единственная надежда противостоять шароварно-вышиваночному национализму, замешанному на нацистской идеологии 1930-х. А именно надежда на то, что их защитят какая угодно форма ассоциации Украины с ЕС и «демократические стандарты» Европы. Оправдались ли эти надежды, другой вопрос. Опыт Прибалтики не повторен, а превзойден: госязык навязывается большинству, и Евросоюз не протестует ни против этого, ни против факельных шествий бандеровцев. Для последних же Европа — что угодно, в первую очередь, инструмент борьбы с Россией, но никак не идеал.
А эта нелепая надежда — база для смычки (если не сказать: случки) русских украинцев… с украинскими нацистами. Впервые это случилось на декабрьском 1991 года референдуме о независимости Украины. Еще и еще раз подтвердив правило: нельзя идти на компромисс с нацистами — переиграют. Накануне очередной годовщины того референдума Петр Порошенко рассказал, как его удивляют и обижают социологи. «Меня даже немного удивляют наши социологи, раз за разом в анкетах задающие один и тот же вопрос: Если бы референдум о независимости состоялся сегодня, как бы вы проголосовали? На мой взгляд, этот вопрос даже в чем-то обидный», — пожаловался Петр Алексеевич.
После чего рассказал о том, что народ Украины, дескать, уже сделал выбор в 1991 году «в кабинах для голосования», а сегодня «его подтверждает на поле боя». Но никто иной как Михаил Минаков, профессор «питомника свидомости» — Киево-Могилянской академии, признал, что языковой статьей нового закона об образовании «Украина фактически отменяет то, что произошло 26 лет назад — референдум 1 декабря 1991 года, когда русскоязычные и украиноязычные граждане Украины основывали свою республику. Этот консенсус отменяется этим законом». Профессор слегка слукавил: Верховная Рада уничтожила этот «консенсус» еще 23 февраля 2014 года, проголосовав за отмену закона о региональных языках, в нарушение конституции отняв у граждан уже имеющиеся у них права. И да, извращенные итоги того референдума сегодня оспариваются на поле боя.
А самое главное заключается в том, что Порошенко знает, почему в марте 1991 года 70% населения Украины проголосовали за сохранение СССР, а в декабре того же года 90% проголосовали за независимость. На самом деле, собственно за «незалежность» проголосовали те же 30%, что и в марте 1991 года, в основном, запад страны. Остальные голосовали «за всё хорошее». А вот за что именно, украинские политики, политологи и публицисты говорить, как правило, не любят.
Первая «оранжевая революция» на просторах СССР, в результате которой власть захватил олигархат, произошла не в Киеве. Она произошла в Москве в августе 1991 года. В считанные недели в крупнейшей республике СССР — в России — началась уже открытая вакханалия «раздербана» страны и экономики, с коллапсом предприятий, гражданскими войнами, потоками беженцев и внутренних переселенцев, с голодом и нищетой.
И тогда, летом и осенью 1991 года Леонид Кравчук и Ко начали пропаганду за ответ «Да» на новом референдуме — о независимости. Обещания были просты и приятны: сохранить на Украине мир и порядок, сохранить общество справедливости и социальных гарантий, фактически — сохранить… «свой маленький СССР» в виде «социализма с человеческим лицом». «Не хотите, чтобы случилось, как в России? Голосуйте за независимость, и всё будет, как прежде, даже лучше: мы весь Союз кормим и половина промышленности у нас», — вот главный посыл всех без исключения выступлений украинских политиков на Востоке, Юге и в Центре Украины. И там уже вовсю шел передел собственности, но так хотелось верить приятным обещаниям.
Да и о развале привычного государства речь не шла! Аргументация Кравчука была безупречной: СССР всё равно уже развалился. Сейчас идут плодотворные переговоры о новом справедливом союзе — Союзе Суверенных Государств (ССГ): единое гражданство, единая валюта, единая армия, только богатства Украины будут поставляться в Россию и другие республики по справедливым ценам. А то и название «СССР» сохраним: «Союз Советских Суверенных Республик»! Решаемо. В общем, голосование за независимость Украины это «чисто технический вопрос» перед подписанием нового союзного договора.
Эмиссаров из Галиции и Волыни просили не ломать «картинку» и не лезть на остальную территорию со своим пониманием «незалежности» и «украинской идеи», не пугать народ: и так проголосуют, «как надо». Да, большинство украинцев понимало, что они каким-то неестественным образом оказались по одну сторону с нацистами. Но это большинство решило не задумываться, закрыть глаза на неудобную правду, в конце концов, надеялось, что эти бандеровские клоуны никогда не доберутся даже до Житомира. А они добрались. И известный украинский журналист Виталий Портников хихикал в студии, рассказывая, как они тогда, 25 лет назад, красиво «вату развели». «Развели» две трети народа Украины.
Результатом «Оранжевой революции» зимы 2003 — 2004 годов стали «президент-пасечник» в вышиванке, очередной передел собственности олигархами, без этого никак, и под занавес присвоение Степану Бандере звания героя Украины. В целом же этот период по своим последствиям больше напоминал «звоночек», но уроков из него не извлекли.
Новый «пророссийский» президент звание героя у Бандеры отнял и… резко оживил полумертвый процесс «евроассоциации», т. е. продолжил привычную, еще кучмовскую игру: «ласковый телок двух маток сосет». При этом было нарушено важнейшее правило геостратегии — не блефовать. Слово «блеф» здесь употребляют только недалекие эксперты: на самом деле твои карты (и манжеты) постоянно проверяются, а потому ты должен так отстраивать ситуацию, чтобы иметь возможность приемлемого завершения игры при любом раскладе. Когда же Янукович сотоварищи осенью (!) 2013 года решили сами поглядеть, чем они там шантажируют Россию, и им, наконец, перевели текст соглашения о «евроассоциации» с английского (как он был подписан; украинского текста не было!), они ужаснулись и попытались отыграть назад. Результат — «Евромайдан».
Переворот 22 февраля совершили отряды галичан и ультрас, но эффект всенародного возмущения, эффект революции, деморализовавший власть, создали сотни тысяч демонстрантов в Киеве. Сколько сотен тысяч? Да пусть хоть 1 миллион 600 тысяч, как «насчитали» только на одном митинге Евромайдана (см. «Украина: как умерли избитые в 2013 году «онижедети»): тем жестче контраст — в первую годовщину «Революции достоинства» восторженный корреспондент ГромадскеТВ насчитал на Майдане «около пяти тысяч» празднующих. Перед камерой мелькали тени в камуфляже, и не было ни одного общего плана. Дважды преданные Россией — в 1921-м и в 1991-м — русские люди Украины не то, чтобы дважды предали Россию, а просто в очередной раз шмякнулись лицом в дерьмо. Между тем, доверия друг к другу остается всё меньше.
Малая Родина — единственная на всю жизнь. И если перед русскими, родившимися (иногда во втором и даже в третьем поколении) в Средней Азии, прожившими там большую часть жизни и до сих пор видящими во сне родной дом, не стоял вопрос выбора между Россией и сменой этнической и религиозной принадлежности, то с Украиной всё проще. Что бы ни говорили, она оставалась похожей на Россию. Причем «ту» Россию знаешь и понимаешь всё хуже. Меняются привычки, мировосприятие, даже язык: ты думаешь, что говоришь по-русски, но фактически это уже «русский суржик» с множеством украинских слов и конструкций. А тебе говорят: признай Малую Родину Большой, стань патриотом Украины, выучи более или менее сносно мову и не нужно даже превращаться из Петрова в Петренко: чем плох Петрiв? Никто же не возмущается тем, что по правилам английской орфографии пишется: Petroff. Не говоря о таких деятелях украинского национализма, как Дмитрий Донцов и Елена Телига (Шовгенова). Ну, а если ты природный Петренко, то тебя уже и убеждать ни в чем не нужно: слова «Малороссия» и «Новороссия» еще в 1921 году были запрещены, сажали за них и расстреливали.
Ах, да, еще одно непременное условие и для Петренко, и для Петрова: ненависть к России. Слова Степана Бандеры о том, что «залог освобождения порабощенных народов Советского Союза — расчленение территории Великороссии на многочисленные мелкие государства» никуда не денешь. Еще раз: расчленение не СССР, а Великороссии.
Сколько русских Петренко и Петровых осталось на Украине? Трудно сказать. Важно то, насколько активной может стать эта часть народа. Как ее разбудить?
Первое. Необходимо предпринимать пусть небольшие, но равномерные, постоянные шаги по интеграции Донбасса с Россией. Даже если формально он будет оставаться частью Украины. Это должно быть больше, чем финские Аландские острова, где нет финской армии, финской полиции, финских чиновников, финского языка. Это покажет русским украинцам твердость и последовательность позиции России уже на первом этапе решения.
Второе. Ясно, практически на государственном уровне донести до русского народа Украины, что экспериментов с «братской» («дружественной», «союзной») Украиной больше не будет. Только полная интеграция. Врагов у России от этого не прибавится. У тех же, кто считает себя частью русского народа, появится стимул действовать.
Когда Украина будет освобождена, ничего не нужно будет придумывать. Всё уже придумано нынешними киевскими властями. И, как было сказано, возражений «цивилизованного мира» не встретило. Просто государственным станет русский язык. А все остальные, включая дюжину юго-западных (малороссийских) говоров, получат права языков меньшинств, в том числе обучение на них в начальной школе. Так и быть, не на «переходной период», а постоянно. Мы же не звери.
Первой «гибридной войной» России стала, кажется, русско-литовская война 1487−1494 («Пограничная», «За Верховские княжества», «Странная»). Стала первой войной, в ходе которой Русь смогла остановить Литву. Та потребовала дань с Новгорода, уже подчиненного Москвой, и тогда Иван III Васильевич устроил Литве «асимметричные» неприятности в другом месте: поднял бывших под Литвой князей Воротынских, Оболенских, Белёвских и других в верховьях Оки. Формально мир с Литвой сохранялся, посольства принимались со всей торжественностью, Россия категорически отрицала участие в войне. Отвоевали у Литвы тогда немного, где-то с ЛДНР. Но показали, кто теперь в доме хозяин, и через шесть лет в 1500 году князья, владевшие третью литовских земель, ушли под руку Москвы, а граница прошла в нескольких верстах от Киева.
Вот как дела делаются.
Альберт Акопян (Урумов)
